Турманы и турманятники

Десять последующих лет в моей голубятне жили голуби самых различных пород. В каждой породе своя прелесть. Хороши и гонные и высоколетные, спортивные и декоративные, отечественные и зарубежные. Качество моих питомцев год от года улучшалось, но, правда, не от того, что я работал над улучшением их породы, я просто покупал, насколько хватало средств, лучших голубей у других голубеводов. Это были мои первые шаги в голубеводстве от простых пород голубей к более сложным, от длинноклювых к короткоклювым. Путь малоинтересный. Затем захотелось разводить голубей редкой исключительной красоты. Такие голуби оказались трудноразводимыми, что меня, впрочем, не смущало. Чем труднее давалось получение птенцов, тем больше проявлял я упорства и достигал желаемого. Тогда я, на верное, созревал как голубевод, но настоящую, негасимую любовь голубеводству у меня пробудили турманы.

Самый первый турман, который появился на моей голубятне, никакого отношения к творчеству не имел. Мне его навязал рыночный барышник. В паре с белой чайкой, которая мне приглянулась. Вид турмана был геройский. Широкие плечи, холеное оперение, серо-пегая масть, ленточный хвост, высокий хохол на голове, клюв белый средней длины, ближе к короткому. А ярость, с которой он ухаживал за голубками, придавала ему особую привлекательность. А такие качества, как сильная упитанность и драчливость, помогли ему сразу же стать хозяином голубятни. Мои приятели, неравнодушные к голубям с нетерпением ждали того дня, когда я стану его обганивать, чтобы полюбоваться полетом породистой птицы. В сравнении с теми турманами, которые я сейчас развожу, этот выглядел бы дикарем. Тогда же он казался сверхпривлекательным, ценным и я неделю выгуливал его со связанными крыльями, прежде чем решил взгнать в стае с другими моими голубями. Освободив турмана от связок, я осторожно выпустил его на крышу. Тот не пытался взлететь первым, а еще с полчаса ворковал, бегая за голубками. Самое неожиданное случилось, когда я вспугнул голубей для полета. Они вспорхнули дружной стаей, но без турмана. Вместо того, чтобы взлететь с другими голубями, он прижался к крыше и как-то обиженно взглянул на меня. Наверное, его бывший хозяин не позволял себе таких выходок и турман не привык летать по принуждению. Впору было извиняться. Скорее всего я бы и оставил его в покое, но ребята, собравшиеся посмотреть полет турмана, стали настаивать, чтобы я взгнал его. Взмахивания руками не помогли, комок земли, брошенный в сторону турмана, заставил его вздрогнуть, но, быстро поборов испуг, он выпрямился, вытянул шею и с гордым видом зашагал подальше от опасного места. Тогда кто-то из ребят бросил в его сторону старый мешок. Турман взлетел, на небольшой высоте пролетел над деревьями, захлопав крыльями, присел на хвост и, резко снизившись, плюхнулся на крышу проходившего мимо трамвая. По близстоящему фонарному столбу я съехал с крыши дома, перескочил через забор и под хохот ребятни бросился догонять трамвай. До остановки трамвая было с полкилометра и я был почти у цели, оставалось не более десяти метров, когда двери трамвая закрылись и он тронулся дальше по маршруту. До конечной остановки трамвай шел 45 минут, и дальнейшая погоня была бессмысленной. Надеяться было не на что. Измученный бегом, удрученный неудачей, я возвратился во двор. Ребята, видя мое настроение, не стали донимать меня. Я сел на край крыши и смотрел на опускающуюся после полета стаю. Стараясь забыть про турмана, вычистил гнезда в голубятне, покормил голубей, принес воды и поставил корыто для купания. Наблюдая за тем, как голуби, купаясь разбрызгивают воду, я уже почти забыл о случившемся. И тут... Такой шум бывает только на стадионе после забитого гола. Восторженные крики ребят и подбрасывание кепок донельзя озадачили меня. Ребята орали и смеялись до слез. Трамвай, развернувшись на конечной остановке, возвращался, а на его крыше невозмутимо сидел наш герой. Увидев знакомые места, он оживился, перелетел к голубям и, как ни в чем не бывало, принялся ухаживать за голубками.

Несколько дней я пытался заставить турмана летать в стае, но у него всегда находились причины для отказа: то вороны подозрительно близко расселись на деревьях и пугают его, то пасмурно, то жарко, то ветер не тот. Если он и взлетал, то, сделав круг и пару раз кувыркнувщись, садился на крышу. Часто даже на чужую. Если вдруг на соседней крыше появлялась чужая голубка, то сразу же летел туда и большую часть дня проводил в таких разлетах, как шутили ребята - "улетел в командировку". В этом он никогда не уставал и всегда приводил чужих голубей на нашу голубятню. За его пристрастие мотаться по крышам, я прозвал его "Покрышкин".

Терпение мое лопнуло, когда я заметил, что и другие мои голуби стали садиться на чужие крыши. Я решил избавиться от такого "аса" и в выходной день принес его на рынок, но продавать постеснялся и выпустил там же на волю. К своему удивлению, вернувшись с рынка, я увидел его опять на голубятне. На другой день мы всем классом ездили помогать строителям гостиницы „Россия" и выпустили „Покрышкина" оттуда. Вопреки ожиданиям он не сел на ближайшую крышу, а поднялся высоко в небо и минут двадцать летал и красиво кувыркался, затем улетел в сторону Лужников - почти противоположную от нашего дома. Все мы в те минуты восхищались красотой его полета и очень огорчились: ведь сами же затащили его сюда и вот он пропал, считай навсегда.

Дома нас ждала большая радость - "Покрышкин" сидел в голубятне на своем месте.

Утром следующего дня ребята собрались вновь, но полюбоваться полетом моего турмана им не пришлось. Выйдя из нагула, он - как обычно без круга - улетел на крышу радиозавода. Так прошли две недели и всякий раз он улетал туда или на соседние крыши. Стая разваливалась, нужно было что-то предпринимать. "Если ты стесняешься продавать своего турмана, - сказали ребята, - доверься нам". На рынке их стыдно было слушать: "Покрышкин" - виртуоз неба, высота полета плюс совершенство трюков, утром взлетает, вечером прилетает". С такой рекламой через 15 минут три рубля лежали в кармане. Билеты в кинотеатр "Зенит" стоили 30 копеек, хватило и на мороженое. В среду "Покрышкин" вернулся. Продавать его по воскресеньям стало для нас привычным занятием. Причем те, кто покупал его и от кого он улетал, не только не жаловались, но и хвалили нашего "аса" за высоту полета и веселый нрав. Так продолжалось с год, пока после очередного возвращения домой не подкараулила его кошка на одной из любимых им крыш.

Впоследствии судьба распорядилась так, что разведение турманов стало моим любимым увлечением.

Турманами называют большую группу пород голубей, обладающих способностью совершать в полете кувырки, но голубеводы России, когда говорят о турманах, имеют в виду в первую очередь краснопегих ленточных, чернопегих, смоленских грачей, орловских белых, московских серых, орловских бородунов, тульских жарых, ржевских ленточных и им подобных.

Достаточно точно о происхождении отечественных турманов могли бы поведать те, кто стоял у истоков создания этой породы. Однако никакого документального наследия они не оставили. И двести лет назад голубеводы пытались докопаться до истины, но их старания остались безуспешными, а ныне похоже и смелых на такое дело не находится. Вопрос о происхождении короткоклювых российских турманов я задавал многим авторитетным разводчикам этой породы и другим знатокам голубиной охоты. Некоторые считают, что это не имеет никакого значения. По их мнению, неважно, кто начал разводить турманов, была бы порода, а как ее улучшить - дело вкуса голубевода. Один из авторитетных турманятников даже сказал: "Ты не назад смотри, а вперед. Будешь оглядываться, недолго и споткнуться." Большинство отвечавших на мой вопрос отметили, что ничего не знают о происхождении турманов, но очень хотели бы узнать об этом. Лично я склонен согласиться с питерским любителем голубеводств Александром Михайловичем Пинакисом, который сказал, что происхождение почти утраченных пород русских турманов-лобачей имеет принципиально важное значение для их восстановления и развития. Чтобы вести целенаправленную работу с какой-либо породой, необходимо знать ее родоначальников. Изучая ряд переводов иностранной литературы по голубям, Пинакис пришел к выводу, что родоначальниками русских турманов являлись восточные голуби типа карио, которых скрещивали с местными породами из группы статных. Пришелец с востока сформировался, как порода, за много лет до начала культурного голубеводства в России. Завезенный в Германию и Англию из Северной Африки, он был использован для выведения таких пород, как саксонский индиан и английский индиан. В некоторых странах их по настоящее время называют восточными голубями, например, в Польше - турками или польскими индианами. Эти голуби, в отличии от красновеких саксонских и английских, обладают веками телесного цвета, и в просторечии зовутся беловекими. В случае с российскими турманами, мы предполагаем, что от скрещивания родоначальных пород произошло значительное видоизменение. Имеется несколько тому подтверждений. В Англии многовековая история развития пород, в которых есть кровь индианов, привела к тому, что со временем новые породы уже не имеют сколько-нибудь значительного родства с восточными голубями и их прямой родней - индианами. Но индианы, отличаются той особенностью, что формируясь, выявляют свою красоту только к четырем годам, а в возрасте одного года ценность и чистоту породы может определить лишь опытный голубевод и то не в полной мере. Эту характерность сохранили в себе многие породы, которые своим происхождением обязаны индианам. И русские турманы отличаются такой характерностью. У тех, кого называют чистокровными, пора начала расцвета наступает к трем-четырем годам и с возрастом голубь становится все краше и краше. Есть детали чисто внешнего сходства, характерные для индианов и наших турманов, а именно: развилистое веко, короткоклювость, крупный глаз, широколобость, бородавка под нижней чавкой клюва и некоторые другие, менее заметные. А такие дополнительные признаки, которые характеризуют наших турманов-лобачей, как гранность головы, лебединая шея, нежные веки, низкая посадка на ногах и форма корпуса - стать, белый приставной клюв - все это достигалось в России многолетним трудом наших предков, путем отбора и подбора по своему вкусу и понятию красивого.

Чистокровных красавцев турманов я впервые увидел у начальника литейного цеха ЗИЛа Ивана Федоровича Кирилина. Мой отец работал там бригадиром сталеваров. Однажды мы с ним побывали у Ивана Федоровича на голубятне, недалеко от станции метро Автозаводская. Все увиденные там голуби были высокой выставочной кондиции. Чувствовалось, что внимания им уделяют немало. Монахи московские и крестовые, чистые оловянистые и чистые белопоясые, так называемые русские почтовые и голуби других, имевшихся у Кирилина пород, мне очень понравились. Но были у него такие голуби, которые приковали к себе мой взгляд, напрочь запали в душу. Это, повторюсь, были турманы. Они сразу очаровали меня: эти крупные глаза с широким нежным веком, тонкая шея, прогнутая назад, гранистая головка с толстым, коротким, притупленным клювом. В них чувствовалось благородство кровей. Невысокие ноги, красивые линии фигуры, приподнятый, слегка распущенный хвост, все это придавало голубям исключительно грациозный вид. Я влюбился в этих чудесных птиц и, решив приобрести турманов для разведения, каждый выходной день ходил на базар. Но голуби этих пород встречались тут крайне редко и качество их было на порядок ниже того, что я видел у голубей Кирилина. С весенних дней 1968 года до осени, не пропустив ни одного дня работы Птичьего рынка, я сумел подобрать лишь пару черно-пегих турманов, от которых можно было надеяться получить приличный молодняк. Без приключений не обошлось и на сей раз. В одно из воскресений я, как обычно, ранним утром пришел на рынок. Продавцы расставляли клетки и высаживали в них голубей. В такой ранний час кроме продавцов голубей на рынке появлялись и другие люди, которых голуби совсем не интересовали. С посиневшими лицами и трясущимися руками они, сутулясь, ходили меж рядов, выискивая тех, кто привез с собой спиртное. В одном из рядов у клеток скучилась такая группка. Хозяин клеток Коля рылся в сумке, доставая поллитровку в это время к ним подошел человек с коробкой в руках и достал из нее чернопегого турмана. "Вот чужака поймал. Коль, продай, мне отойти нужно", - сказал владелец чернопегого и пустил своего турмана в клетку, где уже сидели другие голуби. Уходя, он наказал "Дадут четвертак, отдай". Я подошел ближе, чтобы рассмотреть голубя. Чернопегий мне понравился - он стоил этих денег. Спрашивать о нем пока было бессмысленно, ответить мне могли не раньше, чем минут через пять-десять, после опохмелки. Дождавшись, я спросил про чернопегого. Коля дал мне его в руки для осмотра и на вопрос о цене вдруг смутился и обратился к приятелям: "Сколько он там за него хотел?" Те: „Вроде сказал четыре рубля". Я заплатил четыре рубля и отнес голубя домой. Прошла неделя. Никаких претензий мне никто не предъявлял. Настоящего хозяина голубя даже по кольцу определить не удалось. По словам знатоков, внешностью он напоминал голубей известного разводчика Клещева. Голова у голубя была гранная, лоб высокий и достаточно широкий. Очень хороший и ровный рисунок оперения и черное с блеском перо, веко грубоватое, клюв хотя и толстый, но прямоватый. Однако фигура была не очень складной, это меня расстраивало. Очень симпатичную голубку в пару к новому своему голубю я подыскал у Ю.С.Блистанова. Главное ее достоинство было в том, что у нее не повторялись недостатки самца. Голова у нее была не очень гранистая, но маленькая, сухая, веко нежное. Тонкая шея и, красиво изогнутая, фигура на низких ногах. Удивить бывалых турманятников такой парой нельзя, но для начала иметь голубей такого качества считалось везением.

Уже к зиме я подобрал еще одну пару чернопегих. Самца с надписью на кольце "Б.Ю.С." (Блистанов Ю.С.), явно из элитной группы, купил на том же рынке у какого-то ханыги почти задаром - за пять рублей. Как он попал в руки ханыги, я понять не смог, хотя он и пытался рассказать. Сам Юрий Сергеевич вспомнил, что этого голубя купил у него за большие деньги один иногородний голубевод. Голубь был хорош фигурой, с высокой, изогнутой, как у лебедя, шеей. голова была сложена изумительно. Исключительно сухая и гранная. Над глазами и затылком бугорками выделялись места, подчеркивающие грани головы. Лоб широкий и высокий. Глаза крупные с большим нежным веком. Вспоминая этого голубя, я думаю о том, что сейчас такого, пожалуй, не найдешь. Нынешние чернопегие не потеряли турманиной красоты, но все же чуть-чуть погрубее того голубя. А голубку к нему я купил у сына известного голубевода Мазанова из подмосковной Баковки, голуби которого были распроданы после смерти хозяина. Кольцо у голубки было тоже именное "Е.И.Щ." Это означает, что выведена она в хозяйстве Евгения Ивановича Щедрова. Много лет Евгений Иванович успешно занимался чернопегими. Голубей с его инициалами на кольцах в то время можно было встретить у самых маститых голубеводов - любителей чернопегих турманов, даже и сейчас они еще попадаются.

В то же время я познакомился с известными разводчиками отечественных короткоклювых турманов братьями Богдановыми. Один из них, Алексей Дмитриевич, пригласил меня к себе на голубятню в Кусково и показал своих питомцев. На чердаке их дома были устроены отсеки для голубей, отгороженные друг от друга сеткой. Насмотрелся я там, налюбовался, что называется, от души. Московские серые турманы, белые орловские, краснопегие ленточные, чернопегие - все высшего качества. Такое богатство могло только присниться. Больше всех других понравились чернопегие. Одного чернопегого самца я у них приобрел.

Этот чернопегий, на взгляд неопытного любителя, которым я тогда и был, мог показаться никудышным. Я уверен, покажи этого голубя сейчас любителям чернопегой птицы, две трети из разводчиков раскритиковали бы его в пух и прах. Но единственным его главным недостатком, если не придираться по мелочам, было отклонение в рисунке оперения. Голубь был белолоб, с большой белой прозобиной, белоспинный и рядохвостый. Сейчас бы я нашел ему применение по многим своим проектам. А в то время сделал самое элементарное: спарил его с чернопегой голубкой, у которой рисунок был искажен в сторону черного пера. Приплод от этой пары на треть был высокой выставочной кондиции. У самых авторитетных голубеводов того времени, таких как Щедров, Блистанов, Богдановы, встречались в хозяйстве подобные голуби.

Они имели незаметные на первый взгляд, но очень характерные отличительные черты, по которым можно было почти безошибочно угадать их хозяина. Например, у Богдановых чернопегие были могучи и длинны, а клюв не очень короткий и часто с сивинкой на конце, но формы всегда изумительной, с красивым погибом.

Е.И.Щедров особое внимание, видимо, уделял красоте головы и клюву. У его голубей были широкие и крутые лбы. Голова короткая, а клюв обязательно телесного цвета, без сивинок.

У Ю.С.Блистанова голуби могли быть и короткие и длинные, с хорошими головами и не очень, но все до одного низконогие, фигуристые, с характерно выгнутыми шеями, "с перехватом" - по выражению старинных знатоков.

И.Ф.Кирилин отличался от всех других известных любителей турманов бережным отношением к своим питомцам. Я не припомню случая, чтобы на выставке или на рынке в его клетке сидели приболевшие или понурые голуби. Ни одного перышка, побитого пероедом или поломанного, что часто встречается у голубей, затисканных в руках. Голуби у него были не просто чистые - холеные. И вот, имея птицу от таких именитых голубеводов, я не смог добиться от нее хорошего потомства. Точнее сказать, птенцы выводились часто прекрасные, но выживала только их пятая часть, как правило те, что попроще. Происходило это от того, что я не умел правильно использовать кормилок - простопородных голубей, хорошо выкармливающих птенцов. Кормилок используют для выкармливания молодняка трудноразводимых и редких пород голубей, которые сами своих птенцов выкармливают с трудом или вообще не могут кормить, а также для получения от чистокровных голубей как можно большего числа птенцов. Я не имел опыта работы с кормилками, и поэтому из птенцов, выводимых мною, сохранялись не лучшие, а простоватые.

К тому времени я был знаком с очень многими знаменитыми голубеводами, но они не спешили делиться своим опытом с начинающими голубеводами. Да и друг другу секретов не раскрывали. Вспоминая сейчас, сколько было истрачено сил и времени впустую, я решил написать о возникавших у меня проблемах и о том, как находил выход из трудных ситуаций. Надеюсь, сегодняшним начинающим голубеводам мои рекомендации пойдут на пользу, а знатокам будет интересно сравнить их с тем, что они используют в ведении своего хозяйства. Эти рекомендации будут даны в разделе "Разведение турманов".

Мне сильно недоставало информации об истории происхождения пород турманов. Не зная, какой материал прежние голубеводы использовали при создании породы, невозможно вести творческой работы ни по ее восстановлению, ни по совершенствованию. В свое время неоценимую услугу в этом плане оказал мне Николай Арефьевич Васильев. Он не был знаменитым разводчиком турманов, но был уважаемым и авторитетнейшим знатоком голубеводства. Редкая выставка голубей проходила без его участия. Его приглашали возглавлять судейские коллегии, проводить экскурсии на выставках, читать лекции о происхождении пород голубей, вести курсы по подготовке судей. Он был вхож в голубятни самых известных разводчиков, к его мнению прислушивались, просили совета. В свои восемьдесят лет он не только владел обширной информацией, но и мог сравнить все это во времени. Наше знакомство состоялось не сразу, но оно было неизбежно. Заниматься турманами и не знать Н.А.Васильева, было бы невероятно. Впрочем, серьезные любители и других пород не могли не уважать его опыта и знаний и ценили его советы, гордились знакомством с ним. В 1960 году, когда я вступил в Московский клуб голубеводов, в районном отделении клуба в доме 21 на Таганской улице собирались в основном любители спортивных голубей и общение с ними не прибавляло мне необходимых знаний. Большинство же числившихся членами районного клуба, приходили лишь за тем, чтобы уплатить членские взносы или получить корма. Голубей содержали, не утруждая себя вопросами улучшения качества пород, даже уход за голубями был самым примитивным. Главным критерием при отборе были летные качества, в одной стае могли летать вместе с монахами и чистые, и николаевские, и почтовые. Считалось достижением, когда стая хорошо кружилась над домом, и голуби не садились на ближайшие дома, антенны, трубы. При таком отношении к декоративным голубям, им было трудно оставаться декоративными. Не многие голубеводы понимали в них толк.

Однажды я узнал, что на ВДНХ открывается выставка голубей. То, что я там увидел, прежде нигде не встречал - ни на Птичьем рынке, ни на каком другом. Ни в одном хозяйстве, даже самом огромном, не собиралось вместе столько классных голубей. Пород на выставке было очень много и самых разнообразных. Людей было еще больше, пришли и голубеводы, и те кому хотелось просто полюбоваться голубями. Пожилой человек с указкой в руке, проходя вдоль рядов клеток, давал консультации посетителям. Это и был Николай Арефьевич Васильев. Желающих послушать его сошлось много, и подойти поближе к нему мне долго не удавалось. У клеток с турманами я все же осмелился и задал несколько вопросов по содержанию этих голубей и о породе вообще. Узнав, что мой интерес к турманам не случаен, Васильев вкратце рассказал историю развития русских короткоклювых турманов и о том, как совершенствовалась порода краснопегих ленточных голубей - самая многочисленная и любимая во многих городах России. Интересно было узнать и о голубе - шедевре русского голубеводства - московском сером турмане, которого на выставке, по выражению Николая Арефьевича, представляли "жертвы неудавшейся попытки восстановления этой породы". В подтверждение своих слов он достал из папки сделанный им самим рисунок идеального серого турмана, а также показал два небольших чернобелых фотоснимка. На одном из них мы увидели серого турмана с красивой фигурой на низких ногах, на другом - крупным планом - изогнутую высокую шею и голову - сухую, гранную, широколобую, маленькую, с крупными глазами темного цвета, нежным широким веком, с идеальным для турмана клювом. По белым отметинам, характерным для серопегих, можно было догадаться о рисунке оперения заснятого турмана.

Продолжая свой рассказ о турманах, Николай Арефьевич упомянул о некогда существовавшей красивейшей породе, которой теперь в чистоте не сохранилось, осталось только название - смоленские грачи. Название так меня заинтересовало, что я решил узнать об этой породе все, что известно. Мое желание усиливалось еще и потому, что Смоленщина - родина моих родителей и в детстве я каждое лето проводил в деревне под Вязьмой. О старинных разводчиках турманов, настоящих мастерах своего дела Васильев знал очень много и рассказывал с большим удовольствием. Особо яркой фигурой в голубеводстве прошлого был граф А.Г.Орлов. Этот одаренный человек прославился не только созданной им породой лошадей - орловскими рысаками, но был известен и как большой любитель голубей. Ему удалось собрать в своем имении всех лучших голубей России того времени. Им были созданы замечательные породы русских турманов: орловские бородуны и графские, к сожалению, совершенно теперь исчезнувшие. Г.П.Данилевский в своем романе "Княжна Тараканова" упоминает об увлечении Орлова:

После окончания лекции, длившейся более часа, я представился Н.А.Васильеву. Наша встреча и знакомство были настоящей удачей для меня. Многое во мне изменилось. Появились новые идеи. Легче работать с голубями мне не стало, скорее наоборот, хлопот намного прибавилось, но стало жить гораздо интереснее.